Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

У   БАРЬЕРНОГО  РИФА

никакого впечатления, ибо немного спустя он уже деловито изгонял из своих владений очередного захват­чика.

Наконец третью группу рыб составляли те, что дер­жались в слоях воды, непосредственно примыкающих V поверхности — целая галактика живых организмов, ви­севшая между зеркальной крышей океана и его глубин­ной частью. Здесь каждому было отведено свое место, на определенном расстоянии от поверхности воды. Выше всех забрались сарганы — свирепые хищники с длин­ным, обтекаемой формы телом и грозной пастью, осна­щенной двойным рядом зубов. Хотя их активность огра­ничена сравнительно узким пространством, они никогда не страдают от недоедания благодаря своей подвижности , и оснащенности всем необходимым для охоты за атерин ками и летучими рыбами, разделяющими вместе с ними сферу существования. Сарганы — на редкость сильные рыбы — могут быть уподоблены живым стрелам, несу­щимся с огромной скоростью; впрочем, так оно и есть на самом деле: известны случаи, когда сарганы наносили тяжелые ранения рыбакам, залетая в лодку во время своих головокружительных скачков за летучими ры­бами. Схватив добычу поперек живота, они прикусы­вают ее и, мотая пастью из стороны в сторону, букваль­но вытряхивают из нее дух, затем на мгновение выпу­скают изо рта и глотают, повернув головой вперед.

Сверху весь этот текучий, льющийся мир был при­крыт зыбкой сеткой из находящихся в непрерывном сновании живых существ. Во всевозможных направле­ниях без конца проплывали небольшие рыбки — одни стремительно, словно сам черт гнался за ними, другие медленно, с частыми остановками, двигаясь по спирали или делая скачки вбок. Вокруг них вся масса воды кишмя кишела рыбьей молодью всевозможных пород. В каждом квадратном дюйме у поверхности океана на­ходилась по крайней мере одна прозрачная рыбешка или ракообразное, видимое невооруженным глазом, не говоря уже о несметном множестве микроорганизмов, которыми питаются мальки. Это была не вода, а живая уха, и удивительные рыбы, чьи широкие пасти от при­роды снабжены решетами и неводами, деловито проче­сывали океан, собирая манну небесную, которая, вместо того чтобы падать сверху, неподвижно парила на месте, словно закон тяготения потерял для нее силу.

Тут я увидел великолепную кавалькаду, безостано­вочно прошедшую мимо рифа у поверхности воды. Шест­вие открывала стая из шести больших тарпонов⁸, осле­пительно сверкавших на солнце черным серебром своих крупных чешуи. За ними следовал огромный косяк ма­крелей, принадлежавших, насколько можно было судить по их резко расчлененным спинным плавникам и неболь­шим изогнутым хвостам фрегатовым макрелям. Рыбы достигали фута в длину, над боковой линией у каждой проходила ярко-желтая полоса, отли­вавшая на солнце радужным блеском. Макрели шли та­кой плотной массой, что в воде на время стемнело,   и рыбы поменьше, взбудораженные надвигающейся тучей плавников, дождем посыпались вниз, ища спасения в глубине. После того как косяк скрылся из виду, поверх­ностные рыбы долго не могли успокоиться; то в одном, то в другом месте поднимался переполох, рыбы начина­ли ошалело метаться из стороны в сторону, паника ши­рокими кругами распространялась дальше, и все вокруг заполнялось трепетным   мельканием   миллионов   теней.

Однако в общем жизнь на рифе производила мирное