Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

В ПОИСКАХ РОЗОВЫХ  ПТИЦ

около минуты, и вдруг оглушительный птичий гомон, хлопанье тысячи пар крыльев, словно удар грома, по­трясли все вокруг; фламинго тучей поднялись в воздух, затмив звезды и луну — в судный день мертвые едва ли восстанут из могил с большим шумом. Протяжный жа­лобный клич, отражаясь от воды, прокатился над озе­ром и замер в ночи.

Я быстро позавтракал и отправился на лодке к месту гнездовья Оно значительно разрослось по сравнению с тем что я видел здесь в первый раз — на камнях было налеплено с дюжину, а то и с две новых гнезд, и во всех лежали яйца, правда, почти целиком растоптанные птицами при их паническом отлете Камни повсюду были усеяны осколками скорлупы, раздавленными за­родышами и кроваво-красными желтками Среди мно­жества    битых    яиц    я   нашел   всего-навсего   четыре

целых

Надеясь на скорое возвращение всей стаи, я отпра­вился обратно на остров и до самого вечера пробыл в палатке, не выходя наружу. Однако стая так и не вер­нулась, 'хотя отдельные косяки фламинго то и дело про­летали' над гнездовьем, как бы производя рекогносци­ровку. На следующий день я пытался заснять немногих оставшихся фламинго, однако усилившийся ветер совер­шенно растрепал парусиновый домик на лодке, служив­ший мне укрытием, и его беспрестанно хлопающая на ветру крыша только отпугивала птиц. А ночью новое несчастье довершило судьбу гнездовья: волны захлест­нули гнезда, и яйца унесло водой.

Как правило, фламинго строят свои гнезда-башен­ки с полной гарантией против наводнения; однако гнез­довья, где высиживаются птенцы, всегда располагаются в местах с чрезвычайно неустойчивым уровнем воды и рискуют быть затопленными в любой момент. Так, гнез­довье в тысячу гнезд может быть уничтожено за несколь­ко часов в результате проливного дождя или сильного ветра, который гонит массу воды в одном направлении, что и произошло в данном случае.

На следующий день озеро было совершенно пусто? повсюду лишь зеленая вода да голубое небо. Стая ис­чезла бесследно, более безжизненный пейзаж трудно себе представить. Мне предстояло снова в полном одиночестве преодолевать мелководье — перспектива, мало вдохновляющая. Уже в который раз за время пребыва­ния на Инагуа я спрашивал себя, что заставляет меня идти все дальше и дальше в моих исканиях, несмотря на самые неблагоприятные обстоятельства. Когда восемь лет назад я принял решение остаться на острове для исследовательской работы, это было чистое любопыт­ство в сочетании с чувством долга: мне хотелось хоть в какой-то мере возместить науке ущерб, причиненный крахом экспедиции. В случае с фламинго это была тяга к красоте и ничего больше: ведь я не был связан ника­кими обязательствами. Хотя красота и неудобство не всегда неразлучно сопутствуют друг другу, здесь дело обстояло именно так, и с этим приходилось мириться, ибо фламинго острова Инагуа—-поистине грандиозней­шее и прекраснейшее зрелище из всех"' какие есть на свете. Если бы эта стая фламинго не находилась в таком труднодоступном месте и до нее можно было добраться, не мучаясь от зноя, жажды и жгучей соленой воды, остров Инагуа стал бы местом паломничества многих соте» тысяч людей. И однако этого никогда не случит­ся, ибо куда приходит цивилизация, там больше нико­гда не увидеть фламинго, и созерцать это чудеснейшее из явлений пернатого мира навсегда останется привиле­гией горстки натуралистов и энтузиастов, в чьих серд­цах живет неуемная страсть к невыразимо прекрасному, к высшей красоте.

Фламинго — вымирающие представители некогда весьма многочисленной группы пернатых, район обита­ния которой простирался далеко на север вплоть до по­лярного круга. Время пощадило лишь очень немногие виды этих птиц, некогда населявших всю Землю. Они оттеснялись все дальше и дальше в пустынные, мало­обитаемые области, и теперь, когда я пишу эти строки,