Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

В ПОИСКАХ РОЗОВЫХ  ПТИЦ

стал превращаться в длинную тонкую полоску зелени, затем подернулся го­лубоватой дымкой и наконец исчез с горизонта

Что случилось со мной на острове Эспаньола, как я томился в доминиканской тюрьме по милости тупоум­ного чиновника, который не сумел прочесть мое свиде­тельство на право ношения оружия, как я совершенно неумышленно дал толчок небольшому следственному процессу и был отомщен и как я собирал вышеупомяну­тых   полупалых   гекконов — все  это длинная   история.

ВОССТАНИЕ НА ОСТРОВЕ ИНАГУА   ПОСЕЛОК В  ОГНЕ». В заметке скупо и невразумительно говорилось о бун­те и побоище, происшедшем между двумя сторонами ничего больше. Очевидно, ее поместили, чтобы запол­нить место, и редактор обкорнал ее, оставив лишь голые факты. Какие американцы? Что произошло на Инагуа? В редакции газеты мне мало что смогли сообщить в до­полнение к напечатанному, и я мог только строить до­гадки о происшедших событиях.

С этого момента остров безраздельно завладел моими мыслями. Я вспоминал царившие там угрюмость и от­чаяние, а также группы негров и мулатов, шушукавших­ся в укромных местах. Но живее всего мне вспоминалась взмывшая в небо стая фламинго, которую я видел с суд­на. Если б я смог добраться до острова в четыре недели, я прибыл бы туда в тот же месяц и день, когда уехал, и смог бы продолжить свои исследования с того места, на котором они были прерваны.

В первый раз я появился на Инагуа подобно Нептун ну, выходящему из волн морских; я: был с ног до головы увешан водорослями, с моих пальцев стекала соленая пена. Во второй раз я прибыл на манер Икара, личности также мифической, которой было дано испытать на миг головокружительный восторг полета, а затем упасть. Однако, в отличие от него, я приземлился настолько мягко, что шаткое равновесие чемодана, который я держал зажатым между ногами, осталось почти ненарушенным. Было что-то святотатственное в таком способе прибытия на тропический остров, и я был до того пора­жен, что прошло несколько секунд, прежде чем я опомнился и принялся благодарить полуголых, загорелых улыбающихся, джентльменов, по чьей милости я временно воспарил в небеса.

Не всякому выпадает счастье высадиться на тропи­ческий остров сперва наподобие одного, а затем другого мифического существа, и я был буквально в восторге от этого. Все произошло удивительнейшим образом. Паро­ход, на котором я плыл,— небольшое грузо-пассажир­ское судно, шедшее в Вест-Индию и до отказа набитое отдыхающими от дел лавочниками и досужими туриста­ми,— бросил якорь у острова чуть позднее полуночи. Луны не было, и я не мог видеть берег, однако с востока тянуло знакомым, доводящим до ностальгии запахом жасмина и лаванды, по которому можно узнать остров. И вместе с запахом доносился рев бурунов между скалами, пробуждавший в душе воспоминания о прошлом.

Мне хотелось поскорее сойти на берег, и я с нетерпе­нием ждал лодки.

Мы приблизились к берегу и остановились перед по­лосой прибоя.  Внезапно напротив нас ярко вспыхнули электрические огни,  раздалось какое-то жужжание,  и, отвесно спустившись с неба, рядом с катером в воздухе повисла деревянная платформа, а высоко над нами вы­тянулась стрела гигантского подъемного крана, поддер­живавшая ее на стропах. Мы быстро устроились на пло­щадке и ухватились за веревки, на которых она висела.