Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

ЧУДО  ПРИЛИВОВ

ни по размаху, ни по мощи с тем, что я уви­дел на Инагуа. В Чесапикском заливе это было незна­чительное перемещение воды, с трех сторон ограничен­ной сушей. На Инагуа это мощное глубоководное тече­ние, на которое давят два необозримых океана. На мо их глазах оно непрерывно усиливалось, так что в кон­це концов даже тихие воды моего, убежища пришли в движение и стали ощутимо подталкивать меня. Водо­росли на обращенной к океану стороне подводных утесов вытянулись в одном направлении, и казалось, их вот«вот вырвет с корнем и унесет. Ничего похожего на нежное, колыхание и плавные, дугообразные движения веерообразных кораллов, которые я наблюдал на рифе.

По поведению водорослей и живых организмов создавалось впечатление, что в море собирается подвод­ный ураган и всех их сейчас унесет в синие бездны. Некоторые уже действительно сорвало с места: мимо меня пронеслись, кружась в водовороте, несколько бу­ро-оранжевых водорослей и быстро исчезли в голубой мгле. К одной из них прицепился пятнистый, горбатый морской конек и небольшой шафранного цвета краб. Они изо всех сил старались удержаться на вращаю­щихся стеблях, но, увы, их почти наверняка ждала гибель. Рано или поздно плавучее растение утратит све­жесть и упругость и пропитается водой; частицы содер­жащегося в нем воздуха покинут разбухшие ткани, и тогда пассажиры — краб и морской конек — вместе с водорослью опустятся на глубокое океанское дно да­леко от привычного, обжитого берега. Там, в черных безднах океана, их проглотит какая-нибудь голодная глубоководная рыба, или же они сольются с илистым,, слизистым дном.

Если прилив принес гибель маленьким оранжевым водорослям и их обитателям, то крупные рыбы исполь­зовали его как эскалатор, несущий их по каким-то им одним известным делам. Лишь очень немногие рыбы решились бороться с приливом — основная масса все­цело отдалась в его власть. До какой степени они на­поминали людей, идущих по линии наименьшего со­противления! На всех парах они мчатся к недостижи­мой цели, чтобы потом, когда наступит отлив, вернуться в исходное положение.
Мимо меня неторопливо проплыло множество скор-пен, ярких созданий в красных и оранжевых поло­сах Несколько раз, сверкая радужной чешуей, проно­сились большие косяки грантов, они шли настолько плотно, что совершенно затеняли дно За ними пооди­ночке мчались огромные луфари, чем, вероятно, и объ­яснялась паника, с которой удирали гранты Несколько рыб пыталось плыть против течения, но у них ничего не выходило Большинство таких упрямцев принадле­жало к распространенному виду морских окуней Они плыли поодиночке, вытянувшись в линию, или неболь­шими стаями в тридцать-сорок штук, держась около самого дна и используя каждую яму и впадину, где течение ощущается меньше Иногда им удавалось про­двинуться вперед, и их плавники отчаянно работали, но их тут же относило обратно

Непонятно было, чего ради рыбы тратят столько энергии, пытаясь плыть против течения, да и они сами, по-видимому, этого не знали Во многих отношениях они напоминают баранов, слепо следующих за своим вожаком Весьма сомнительно, понимает ли вожак, какую роль он играет среди других рыб, ибо если по какой-либо причине косяк меняет направление, веду­щий становится ведомым и подражает каждому движе­нию той рыбы, что плывет перед ним. В стремлении многие рыб объединяться в косяки есть еще много не­понятного Полагают, что это — проявление своеобраз­ного инстинкта, созданного природой как одно из средств самозащиты Хищнику легко догнать и схватить одиночную особь, но задача осложняется, когда рыба представляет собою мелькающую, скачущую тень среди