Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

ЧУДО  ПРИЛИВОВ

то, так сказать, подводная «ничейная земля» — пустынная белая полоса на синем фоне Все же в периоды недолгого затишья, когда прилив достигает высшего уровня, некоторые рыбы покидают скалы и совершают вылазки в открытое море Однако никто из них не отплывал от берега на сколько ьибудь значительное расстояние, кроме рыб крупных и сильных пород Сержант майоры, синеголов-_ки помацентриды и рифовые рыбки ограничиваются прогулками в восемь-десять футов В таком отдалении от скал они чувствуют себя вполне спокойно, зачастую проплывая под носом у более крупных рыб Они знают, что достаточно одного движения плавника, чтобы укрыться в расщелине.

Из мелких рыб лишь кузовки безнаказанно шныряли в открытом пространстве, чувствуя себя в безопасности под защитой своих солидных бронированных доспехов, да еще рыба-еж по сходству с подушкой для иголок уступает лишь морскому ежу. Рыба-еж совершенно ли­шена страха, и это не удивительно: одно прикосновение к ней грозит болезненным ранением.

В открытой воде обитали и рыбы-шары, тусклые, колючие существа, в минуту опасности способные раз­дуваться до огромных размеров. Их считают очень глупыми рыбами, но в Чесапикском заливе я наблюдал, как они целой компанией нападали на больших крабов, прокусывая острыми зубами их прочные панцири. Пред­принять подобную операцию в одиночку было бы исклю­чительно опасно. Можно ли назвать глупой рыбу, спо­собную на такие организованные действия?

Большинство патрулировавших рыб принадлежало к крупным хищникам. Они плавали взад и вперед, под­стерегая скромных обитателей подводных скал, решив­шихся высунуться из своего логова. Немногочисленные, но страшные, все они умели развивать огромную ско­рость. Среди них я заметил трубу-рыбу длиной около трех футов, не считая длинной нити, которая тянется от ее хвоста. Здесь была и барракуда⁷, загнавшая кро­шечную рыбу-бабочку под защиту утесов.

С полчаса вода у основания подводного утеса, была спокойна и неподвижна. Рыбы скользили и кружились легко, почти без малейших усилий. Потом вода начала убывать. Сначала отлив шел так медленно, что я не за­метил перемены, но вскоре мне бросилось в глаза, что водоросли уже не свисают с камней безжизненными нитями. Их нежные стебли стали вытягиваться в направ­лении далекого, невидимого острова Маягуаны. Морские веера тоже зашевелились, но в отличие от своих со­братьев на большом рифе, они располагались не парал­лельно береговой линии, а перпендикулярно к ней. И это понятно, потому что здесь главная действующая сила не прибой, а приливо-отливные течения.

Длинные песчаные валики на дне тоже начали изме­няться. Со стороны, откуда шло течение, они станови­лись более пологими и более крутыми — с обратной.