Обитатели Тьмы

Природа распределила все свои создания между двумя царствами: дневным и ночным. Несметное множество живых существ предпочитает ночные часы дневным либо потому, что ночью им легче найти себе пищу, либо потому, что бархатистый покров тьмы обеспечивает им большую безопасность и большее спокойствие. Они хорошо видят в темноте, о чем свидетельствует их высоко развитый зрительный аппарат.

НОЧЬЮ  НА  ДНЕ   ОКЕАНА

новую. Они до такой степени нажрались, что их глотки раздулись от непроглоченной пищи. Но и пос­ле этого они продолжали калечить и убивать рыб. Это избиение анчоусов наглядно продемонстрировало мне жестокость и первобытное варварство, царящие в океане. В смутной дали, уже вне пределов досягаемости све­та прожектора, я вдруг заметил какие-то движущиеся тени. Одни из них отражали свет, другие оставались тем­ными. Угрожающе большие, они сновали с места на место, исчезая и возникая, словно привлеченные сумато­хой на освещенном участке, но не смея приблизиться. У меня снова возникло странное, сосущее чувство под ложечкой. Стоит ли подстрекать неизвестных крупных рыб к участию в побоище? Нащупав пальцем кнопку, я выключил свет.

Наступивший мрак превосходил по своей густоте тот, что царил тут прежде. Полчища анчоусов и атерииок, охваченные паникой, бросились наутек, задевая меня по рукам и ногам и холодя тело крошечными подводными вихрями. Так продолжалось несколько секунд, затем щекотание их плавников прекратилось, и я снова очу­тился в безжизненной темноте. Разжав пальцы, охваты­вавшие веревку, я заскользил вниз, вниз, затем тол­чок— и я почувствовал под ногами твердое дно.

Слегка подавшись вперед, чтобы противостоять теч нию, я сделал несколько шагов вперед и снова включил свет. Луч побежал по дну, отбрасывая    длинные  тени, преобразуя борозды, оставленные приливом, в барельеф, выпукло  обозначая предметы,   которых   я   раньше замечал, хотя десяток раз бывал на этом месте. Все дн было испещрено глубокими воронками, в дневном свете совершенно незаметными. Они зияли в песке, как круг­лые, черные провалы, и можно было  видеть, как некото­рые из них, словно пульсируя, то вбирают, то выталки­вают  струйки    воды,    насыщенной    частицами   ^ила мельчайшим планктоном. Обитатели этих   кратеров, мол­люски и ракообразные, были заняты  своим делом: они всасывали и выбрасывали воду, добывая из нее кислород и пищу.

Чтобы получше разглядеть    какой-нибудь    из   этих подводных вентиляторов, я опустился на колени и лег I живот, выгнувшись с таким расчетом, чтобы вода не забралась под шлем. Едва я мало-мальски устроился, ка1 предо мною предстало невиданное существо.  Голова у него защищена панцирем из небольших   пластинок, которых выгравирован необычайный орнамент,  напоминающий снежинки или кристаллы  с гранями. Броневые плитки в свою очередь утыканы короткими диковинными шипами, и это все вме­сте делает морду невиданного «зверя» угловатой и кост­лявой. Казалось, что у этой бронированной средневеко­вой головы нет тела и она разгуливает на шести паучьих ногах. Гибкие конечности лишены суставов и передви­гаются по очереди с удивительной элегантностью и в стро­гой последовательности. Фантастические тени, которыми было покрыто это таинственное существо,— гном, тролль или кем там еще оно могло оказаться,— подчеркивали его и без того нелепые формы. Лишь когда оно подошло ко мне вплотную и частично повернулось.

Шагающую рыбу видишь не каждый день, и одного этого достаточно, чтобы она вызывала любопытство. Мой новый знакомый в совершенстве овладел искусством ходьбы. Он даже не пытался плыть и чопорно изогнул свои крылообразные, широкие крапчатые грудные плав­